Валерия: "Когда-то из-за уступок я едва не потеряла себя"

Мы общались в гримерной Валерии, где находилась ее «свита» – фотографы, стилисты. Периодически заскакивал продюсер и муж Иосиф Пригожин: энергичный, деловой, обаятельный. Я не удержалась и спросила, общается ли звезда с детьми мужа от первого брака. Валерия засмеялась: «Конечно! Знакомьтесь, это Лизочка». Оглянувшись, я увидела в кресле девочку-тинейджера, копию Пригожина. Оказалось, что для артистки нет неудобных вопросов. Она откровенничала о дочке и сыновьях, родителях, своем детстве. Сейчас, став лицом социальной программы компании Avon «Скажем нет домашнему насилию», певица рассказывает о самом сложном этапе своей жизни: когда терпела тиранию бывшего мужа…

Валерия, вы с Иосифом всегда вместе, и складывается ощущение, что у вас – идеальная семья. Признайтесь, ссоритесь, конфликтуете?

Естественно, как же без этого? Я не из тех людей, которые терпят, замалчивают проблему, продолжают делать вид, что все хорошо. Мне надо сразу все выяснить и расставить по своим местам. Причем поступаю так и с мужем, и с детьми. Не обязательно при этом бить посуду и устраивать «итальянский дворик», но оттягивать решение конфликта нельзя. Знаете, у нас даже бывают выяснения довольно эмоциональные – зато через пять минут пары выходят и все успокаиваются.

На компромиссы идете? Порой через уступки один из супругов навязывает свою волю другому…

Понимаете, без компромиссов тоже нельзя. Но я никогда не пойду на уступки, которые разрушают и человека, и отношения. Я знаю, о чем говорю – ведь мне есть с чем сравнивать. Раньше я шла на такие компромиссы, что практически потеряла себя. Я имею в виду свой прежний брак…

Валерия, вы не понаслышке знаете, каково это – жить с тираном. Именно поэтому вы стали лицом социальной программы компании Avon «Скажи нет домашнему насилию»?

Да. О домашнем насилии обычно только говорят. Все ужасаются, призывают решать проблему, но никто ничего не делает. А компания Avon предпринимает серьезные шаги в помощь женщинам. В свое время я сама прошла через это. И в моменты ссор не знала, что мне делать. Куда звонить, к кому обращаться?

Вы никому не говорили, что Шульгин поднимал на вас руку?

Нельзя такое утаить, хотя я, конечно, никогда эту тему не выносила на всеобщее обсуждение. Догадывались мои родители – но мы не говорили об этом. Кто-то из друзей знал, кто-то даже оказался свидетелем его тирании. Я вообще тогда жила очень закрыто, к тому же была связана контрактом.

Замкнутый круг…

Было такое ощущение. Такие мужчины, как мой бывший супруг, – очень неуверенные в себе люди, закомплексованные. Потому что самодостаточный человек никогда истерить не будет. И если его женщина не устраивает – он не станет поднимать на нее руку, а просто скажет: «Знаешь, давай каждый из нас пойдет своей дорогой». Но бывшему оказалось мало унижать меня… Он часто делал это в присутствии третьих лиц – чтобы все стали свидетелями его власти, силы. Он не стеснялся посторонних. Напротив, хотел возвыситься именно так.

Почему вы терпели?

Наверное, всему свое время. Он обижал меня, унижал, поднимал руку, затем просил прощения – и все возвращалось на круги своя… Мы мирились и продолжали оставаться вместе. Почему? У меня нет однозначного ответа. Поначалу была любовь. Держали дети, естественно. Но в какой-то момент я поняла, что между нами уже все разрушено. Мне стало все равно. Знаете, лучше от страха умереть, чем в страхе жить. У меня часто спрашивают: что может помочь в этой ситуации женщинам? Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Нужно испить эту чашу до дна, чтобы принять единственно верное решение. Со мной советуются подруги, спрашивая: «Ну что мне делать? Он такой-сякой… Как поступить? Ты же была в такой ситуации – помоги!» Я всем говорю: если плохо – уходи, потому что лучше уже не будет.

Что стало последней каплей для вас?

Последний конфликт был минимальным – ничего особенного не случилось. Тогда у меня был очень напряженный график: за месяц на гастролях я отработала 35 концертов. А это очень тяжело – на пределе физических и моральных возможностей. Звоню ему и прошу, чтобы он какое-то время остался в Москве и побыл с детьми. А он совершенно по-хамски со мной разговаривает. В тот период мы уже были на грани развода. Приезжаю домой и застаю картину: дети одни, его нет. И я поняла, что рядом с этим мужчиной меня уже ничего не держит. Собрала детей, взяла необходимые вещи и уехала к родителям. И с тех пор я его больше не видела.

Вы даже на суде не встречались?

Зачем? Бракоразводным процессом занимались юристы. У меня не было необходимости появляться в зале суда. Помню, я тогда отпросила детей на две недели – потому что не знала, что меня ждет и сколько времени нас не будет в столице. Потом уже ситуация прояснилась: я поняла, что мы задержимся у родителей в Аткарске. Определила детей в школу, распланировала свою жизнь и начала успокаиваться.

Что вам дало силы в тот период? Как вы себя чувствовали?

Прекрасно! Было легко и радостно. Почувствовала, что наконец освободилась от тяжкого груза, что на меня никто не давит. Меня тогда очень поддержали родители. Я сейчас даже не понимаю: как мы вшестером размещались в небольшой двухкомнатной квартирке? Да, нам приходилось разбираться с кроватями и раскладушками, купили даже двухъярусную кровать мальчишкам. Детей надо было отправлять в школу. Сеня был еще маленьким – у него был свой режим с послеобеденным сном. Но я как человек организованный расписала день буквально по минутам. И мы все успевали! Благо моя бабушка живет в соседнем подъезде. Там, у бабушки, мы организовали учебный класс: туда приходили учителя, дети занимались. Зато после той практики мои дочь и сыновья свободно заговорили на иностранных языках. Артем, попав в швейцарскую школу, вообще не имел проблем в общении.

Валерия, о чем вы тогда думали? Неужели вы были готовы оставить сцену?

Абсолютно была к этому готова! И даже искренне верила, что никогда больше не вернусь. Потому что знала, что бывший супруг сделает все возможное, чтобы я не вышла, и начнет чинить мне всяческие препоны! Но при этом я четко понимала, что не пропаду. В это время мне поступили предложения работать на телевидении и в театре. Я уже начала делать первые шаги в этих новых проектах, как в моей жизни появился Пригожин.

Чем Иосиф вас взял? Ведь женщине после того, что довелось пережить вам, непросто поверить мужчине…

Да я никаких лирическо-романтических планов не строила! И его попытки ухаживать мне очень тогда не понравились! Даже подумывала внести в контракт пункт о сексуальных домогательствах – мало ли что? Помню, тогда думала: «Ухаживает? Этого мне только не хватало! Не надо мне никакой любви!» С его стороны было столько заботы и внимания, что я не знала, куда мне деваться (смеется). Он звонил весь день, придумывал дела в офисе – я везде появлялась в сопровождении Пригожина. Я тогда даже перестала водить машину – потому что Иосиф присылал свою. Он все о себе рассказал – о родных, детях, родителях, друзьях. И за каких-то несколько месяцев мне стало казаться, что он всегда был в моей жизни. У Пригожина есть такая особенность – он моментально становится своим человеком, ему начинаешь доверять. И что интересно, мои родители приняли его буквально с первого взгляда.

Когда вы почувствовали, что Иосиф – неслучайный человек в вашей жизни?

Через несколько месяцев нашего общения он устроил поездку в Голландию, где мы снимали клип. Обстановка была романтической, мы пошли бродить. Он взял меня за ручку – а я так, возмущенно: «Что это? Куда?» (смеется). Потом мы зашли в ресторан, и Иосиф признался в своих чувствах. Я ответила: «Ты мог бы и не говорить. Потому что твое отношение ко мне очевидно всем окружающим». Это было правдой, все наши сотрудники наблюдали его ухаживания.

То есть вы сказали ему «да»?

Нет! Я ничего ему не ответила! Только спросила: «А что будет, если я полюблю другого?» Он помрачнел, а затем произнес: «Мне будет трудно, но я выполню все свои обязательства». И после этого напряжение во мне спало. Он стал чаще бывать у меня – по утрам приезжал на кашу, к примеру. А это неближний свет – из одного конца Москвы через пробки мчаться в другой (смеется). И уже я не устояла. Его напор, его влюбленность накрыли меня.

Как дети восприняли Иосифа? И как сейчас общаются?

Хорошо. Сейчас зовут его «Йося», но за глаза – папой. Как-то я услышала от них кусок фразы: «А мне мой папа сказал…» То есть они его признали. Педагог Анюткин как-то спросила: «Кто для вас самые близкие люди?», и моя дочь ответила: «Мама, папа, братья…» И мне было очень приятно это слышать.

Дочка и сыновья видятся со своим отцом?

Нет. Последний раз – перед разводом. За все эти годы он даже не сделал попытки встретиться с детьми, поздравить их с днем рождения, например. Ведь можно было игрушку прислать, правда же? Это очень странно, тем более что самые обычные люди, мои слушатели, отправляют презенты, поделки, открытки. И находят адрес нашего офиса! А на бывшего мы уже рукой махнули: не появляется – и слава Богу! Потому что дети пережили слишком многое, из той ситуации вышли травмированными. Но мы все же смогли их отогреть любовью, окружить вниманием, заботой.

Расскажите, чем сейчас занимаются ваши дети?

Анютка поступила в театральное училище – сейчас уже перешла на третий курс. Станет актрисой. Когда дочка поступала – мы вместе занимались, готовили песню, репетировали стихи. Теперь – уже нет, у нее началась своя взрослая жизнь. Теперь Аня часто повторяет: «Я справлюсь сама. Если ошибусь – это будет мой просчет и мой опыт». Она всецело поглощена учебой, на занятиях с утра и до ночи. У нее нет молодого человека – ей некогда просто! Помню, она в школу очень тщательно и долго собиралась: по два часа крутилась перед зеркалом, красилась, продумывала, что ей надеть. Сейчас – нет: в институте не приветствуются вычурные гламурные наряды, она одевается просто и удобно. Они там трудяги… Дочка вечером переступает порог и валится от усталости.

А сыновья?

Артемий, они с дочкой погодки, учится в швейцарской школе, собирается потом поступать в бизнес-школу. Он очень музыкальный парень, одаренный, но в какой-то момент решил, что станет бизнесменом, – и я приняла это. Пусть будет так, как он хочет. Младший Арсений с четырех лет занимается музыкой по классу фортепиано. И мне кажется, что он уже определился с будущим. Но я не загадываю – посмотрим. Таланта у младшего точно хватит, а вот терпения и упорства – не знаю.

Как дети между собой общаются? Ладят, советуются?

Вы знаете, сейчас уже хорошо. Раньше я даже думала, что дерутся только мои (смеется). Но потом, поговорив с другими мамами, поняла, что через этот период проходят все дети. Бывало, накажу, разведу по разным комнатам – и через какое-то время они просятся друг к другу. То есть, конечно, дрались, но и не могли долго в разлуке находиться.

Дети на вас похожи? Что от себя хотели бы передать?

Больше ответственности! Потому что я сама, кажется, родилась с этим чувством – у меня его в избытке (смеется). Но я воспитывалась в другое время, сейчас мои дети иначе воспринимают многие вещи.

Какой вы были в детстве – неужели послушно занимались музыкой?

В целом да. Хотя был момент, когда мне музыка надоела. Я училась по классу фортепиано, а потом увлеклась танцами. Вот тогда мне захотелось бросить музыкалку! Но родители не дали это сделать, и сейчас я им очень благодарна.

Вам говорили, что вы – талантливая?

Да. Я это слышала с ранних лет, как только вышла на сцену. Лет с пяти играла на пианино, петь начала в 10 лет. Мой дядя – очень талантливый человек, джазовый музыкант – делал потрясающие аранжировки популярных песен. Он играл, я пела. И мне, конечно, комплиментов тогда наговорили очень много. Но знаете, меня это не испортило – напротив, вдохновило.

Валерия, скажите, что бы вы сейчас изменили в своей жизни, если бы была такая возможность?

Ничего не стала бы менять. Жалеть о предыдущем браке не могу: ведь у меня в том союзе родилось трое потрясающих детей! И справедливости ради надо сказать, что поначалу были светлые моменты. И была любовь. Все пережитое после стало моим опытом. До этого я была тепличной девочкой, которая никогда не сталкивалась с тиранией и не умела этому противостоять. Что пожелаю женщинам? Им надо определиться: хотят ли они свободы или боятся остаться одни? Если хотят – значит, надо идти вперед. Знаете, я всегда считала, что женщина обязана иметь профессию, даже если у нее замечательный обеспеченный муж. Мало ли что может произойти? Она не должна соглашаться на все условия супруга, она должна иметь автономию. Свою территорию.

О вашей жизни был снят сериал «Была любовь». Смотрели?

Да. Но если бы его делали мы – все было бы иначе. На мой взгляд, фильм чересчур мелодраматичен. Если бы действо было жестче, как в реальности, фильм выиграл бы несомненно. Но там много хороших актерских работ…

Недавно вы написали еще одну книгу – о йоге.

Да, я давно уже йогой занимаюсь. И эта практика прежде всего помогает сохранить здоровье, снять напряжение, поправить нервную систему.

У вас отличная фигура! Признайтесь, на диетах сидите?

Нет. Я позволяю себе сладкое. А вот наесться на ночь – нет, даже не помню, когда со мной такое было в последний раз. Бывает, мы попадаем на ужин – но я стараюсь не переедать. Особенно на диетах не сидела никогда. Соблюдаю посты: четыре месяца в году не ем продуктов животного происхождения.

Как предпочитаете отдыхать, проводить выходные?

Люблю активный отдых. И если еду куда-то – то со всей семьей. Может, это и неправильно: у меня очень насыщенный график. И специалисты рекомендуют при такой жизни планировать ленивый отпуск. Но я так не умею! С книгой на диване могу лежать только перед сном. Весь день проваляться в кровати – это не обо мне.

Как относитесь к пластической хирургии?

То, что происходит сейчас, – это кошмар! Мы недавно были в Америке и увидели огромное количество дам со следами силикона на лице. Наверное, они думают, что это красиво – но это же не так! Может, меняются законы красоты – не знаю… Конечно, новшества в косметологии – это большой прогресс: уколы красоты или небольшие операции. Но это приемлемо, если процедуры делаются деликатно и очень в меру. А когда меняются черты и выражение лица – я не знаю, кому это может нравиться! Да, морщин у такой дамы нет, но и мимики – тоже! И все равно появляется ощущение, что этой женщине лет 100.

Татьяна Постольникова