Невероятная история: как быть счастливой невзирая ни на что

Она с детства упрямая была. Если что-то решила – хоть стреляй. Обстановка располагала – рабочий район Одессы, вековая вражда между докерами и пароходчиками. В пацанской компании девочка и дружила, и дралась со всеми наравне. Как уж тут без характера? Но характер – полезное приобретение. И когда после падения Радмилу обездвижил компрессионный перелом позвоночника, это наследие портового детства стало единственным, что она смогла предъявить судьбе. Два с половиной месяца – пластом. Ног будто нет – сломанная поясница словно «отстегнула» их. «Девочка уже не встанет», – говорили врачи. «Кому же ты такая нужна будешь?» – причитала мама. Но у Радмилы на этот счет были другие планы.

Едва появилась возможность шевелиться, она сделала веревочную петлю, просила нянечку вдеть в нее неподвижные ноги и разрабатывала. Сначала пальцы, потом стопы, голени. Поднять-отпустить, поднять-отпустить. До изнеможения. И встала. И пошла.

– Это был возраст такой: у всех дискотеки, «любови» в голове. А у меня – тяжеленный металлический корсет и хромота – позвонки срослись неправильно, – рассказывает Радмила. – Но я давала отпор любому, кто рисковал за спиной назвать меня калекой.

Рада была уверена: костыли – это временно, худшее уже позади. Но оказалось, что это – только начало.
– У меня на пятке рана долго не заживала, – вспоминает девушка. – Ну, рана и рана: лето, море, где-то об ракушку порезала. За полгода я испробовала весь арсенал средств, но рана превратилась в гнойный свищ. И в конце концов с температурой 40 меня забрали в больницу.

Узнав о недавнем переломе, хирург понял, что рана пациентки ни к ракушкам, ни к порезам отношения не имеет, проблема гораздо глубже и серьезнее. Именно от него Рада впервые услышала слово «остеомиелит». Проще говоря, воспаление костного мозга.

Под воздействием инфекции кость словно плавится, кажется, что ее можно вычерпывать из раны ложкой. Но самое худшее – если не ухватить болезнь в самом зачатке, инфекцию из организма уже не выдворить. Все, что остается пациенту, – жить на антибиотиках и обезболивающих и раз за разом возвращаться в больницу, чтобы вычистить новые порции отмершей кости.

– Занимаясь переломом, никто не обратил внимания на сильный ушиб стоп, – рассказывает Радмила. – Я и сама ничего не заподозрила. Чувствительность в ноги возвращалась очень медленно, поэтому боли в кости я не ощущала. Вот и вышло, что о болезни узнала, когда в пяточной кости уже было отверстие размером с пятак.

«Земляничные поляны»

Из дома Рада ушла сразу после выпускного. После выпускного ведь положено в самостоятельную жизнь уходить, вот она и ушла.
– Когда я поняла, что это не лечится, – вспоминает девушка, – меня накрыло бешенство: мне всего 18, за что мне такое? Начались истерики, депрессии. Скандалы с родителями. Отчаянно хотелось доказать, что я не хуже здоровых! И после школьного выпускного, во время очередной ссоры, просто хлопнула дверью и ушла.

Родителей в следующий раз она увидела через пять лет. А пока – сама, сама. Уже взрослая. Дальше были квартиры друзей, полубогемные компании одесских музыкантов, поиски причин и смысла. И жгучее желание спрятаться от себя, от болезни, от неопределенности. Когда есть желание, появляется возможность. И в ответ на ее искания судьба щедрой горстью метнула Раде бисерно-пеструю толпу хиппи.

– На первоапрельскую «Юморину» в Одессу всегда съезжались толпы народу, – рассказывает Рада. – Но в тот год было как никогда много неформалов. Панки из Белгорода, московские и киевские хиппи. Все их фенечки, рюкзаки, хайеры – это было что-то совершенно новое для нас. Причем там были не просто праздношатающиеся бездельники, а настоящие «идейные» исповедники всеобщей любви и свободы.

Пока Одесса фестивалила, Рада жадно впитывала новую философию. Жизнь прекрасна, не стоит тратить ее на погоню за материальным. На самом деле человеку для счастья нужно совсем немного. Люди – хорошие. Есть и плохие, но хороших больше. Люби людей не за то, что они сделали для тебя, а за то, что они есть, и получишь в ответ любовь и помощь. Не запирайся в рамках одного города – тебе принадлежит весь мир. Как можно сидеть дома, если есть дорога и места, где ты еще ни разу не был? Рада прониклась этими идеями как откровением. Новые друзья позвали с собой, и она пошла.

– Я помню, как мы уходили. Веселая разномастная толпа собралась у памятника Дюку. Кто-то спросил: «Куда теперь пойдем?» Разбитная пан- кушка в немыслимых джинсах достала из рюкзака видавший виды «стопник» – атлас автомобильных дорог – и наугад ткнула в него пальцем. «Киев! Класс, никогда не была в Киеве!» – и мы пошли в Киев.

Вместе с хиппи Рада обошла почти всю Украину от Харькова до Карпат. Иногда проходили по 30 км в день. И никто не считал ее калекой. С ногой, правда, приходилось очень трудно.

– Меня научили делать новокаиновую блокаду, – вспоминает Рада. – Периодически пила антибиотики, которые мне прописали в Одессе, наловчилась сама обрабатывать рану. Но впечатления от походов, от совершенно новых отношений с лихвой перекрывали и боль, и неудобства.

– Это была абсолютная, ошеломляющая свобода! Приезжаешь в чужой город, идешь в хипповскую тусовку, и тебя принимают как своего. Ты здесь, ты – хороший, а значит надо тебе помочь, все решить, дать ночлег и ужин.

Теперь бесстрашная девушка лелеяла мечту пойти в Питер по знаменитой трассе Е-95. Но последний поход на Купальский этнический фестиваль в Карпатах слишком уж сказался на здоровье. Возвращаясь в Киев, Радмила буквально висела на руках у друзей. Было решено зимовать в Киеве. Нашли подработку, сняли квартиру.

Иногда ей становилось совсем плохо. Мучили боли, потом отнялись ноги – «привет» от неправильно сросшихся позвонков. Тогда друзья носили ее на руках, купали. Рада вспоминала слова мамы о том, что никому она такая не нужна, и понимала, что все это неправда.

– Благодаря ребятам я тогда поняла: какой бы я ни была внешне, кривая, косая, хромая – важно только то, что у меня внутри и кто находится рядом.

«Я не здамся без бою»

Может, все сложилось бы иначе, если бы девушка не так панически боялась врачей. Но после той первой одесской операции она о больнице даже думать спокойно не могла. Колола сама себе блокады и терпела. Друзья тащили ее к врачу, но под кабинетом у Рады начиналась истерика, и она сбегала. Однако в конце концов попала на больничную койку.

– Наверное, мне в жизни сильно везет на встречи, – говорит Радмила. – Или это плоды хипповской уверенности, что все люди – хорошие. Мне никогда не встречались злые врачи. Были непрофессионалы, но злодеев, которые выжимают последнюю копейку, не было. И в костно-гной- ном отделении киевской больницы, которое из-за сложности заболеваний считалось одним из самых коррумпированных, тогда, в конце 90-х, меня лечили без взяток и блата.

Народ в таком отделении специфический. Здесь лежат месяцами. И прогноз тут для всех один – инвалидность. Далеко не всегда близкие бывают готовы к такому финалу, бросают жены, уходят любимые. Мир, оставшийся за порогом больницы, постепенно рушится. Люди озлобляются: постоянная боль, беспомощность, иногда полная зависимость от медсестры вряд ли кого-то сделают добрее. Рада тоже прошла все эти этапы.

– За мои два «больничных» года утекло очень много воды, – признается она. – Друзья, которые поначалу дежурили в отделении, отдалились, любимый человек, с которым я прожила три года, строил свою жизнь. Но неугомонная одесситка не собиралась сдаваться. Решила: «Ну и пусть. Я научусь с этим жить!»

Едва попривыкнув обслуживать себя саму на костылях, она активно включилась в местную жизнь. До утреннего обхода «оббегала» все палаты: кому чем помочь? Многие ведь даже повернуться сами не могли, а она – ходячая.

– У меня был личный рекорд, – смеется Рада, – я научилась на костылях приносить в палату чашку кофе, ни капли не расплескав.

Медсестры звали ее на чай, анестезиолог – весельчак-одессит с серьгой в ухе – был лучшим другом. А день рождения, который ей устроили в больнице, стал самым ярким в жизни.

– Я была в вечернем платье, с прической и на костылях, – улыбаясь, вспоминает Рада. – 3 часа ночи, все спят, а мы сидим в ординаторской и пьем шампанское с апельсинами.

Когда пришло время выходить из больницы, девушка вдруг поняла, что ей… страшно. Здесь – свой мир, где все понятно и болит у всех одинаково. А там окажешься с болью один на один. Ведь все слишком изменилось. Да и сама она теперь другая.

– Я отчетливо запомнила, как сидела на подоконнике и плакала. Была весна, и молоденькие девочки на улицах – красивые, нарядные. Я смотрела не на лица, не на пальто, смотрела на их туфельки и рыдала. Я уже научилась разбираться в рентгеновских снимках, в записях врачей. И понимала: мне такого не надеть уже никогда.

И снова «Я не сдамся!», и снова жизнь – с нуля. Рада пошла учиться, вышла замуж. Когда стало тяжелее ходить, вернулась к палочке, потом – к костылю. А через два года – новое обострение и больница.

– Выйдя после очередной операции, я увидела, что денег нет вообще, но мужа это не особенно волновало – он все больше выпивал, погружался в мир компьютерных игр. Ну я же сильная, я работать пошла. Хозяин книжного лотка на Петровке с сомнением глянул на новую продавщицу: «А ты справишься?» – «Конечно!» Впервой ей, что ли, справляться? Брать себя в руки и начинать с начала?

Петровка стала для Рады вторым домом. Каждый день она стояла у лотка, в жару и в холод, вопреки напутствиям врачей беречь ногу. В больницу она больше не возвращалась. Что толку, если ничего нового там уже не предложат? Сама покупала лекарства, наловчилась проводить себе хирургические манипуляции, на которые слабонервным даже смотреть было бы страшно. Без костылей обходиться девушка больше не могла, но и считать себя инвалидом, вести себя, как инвалид, категорически отказывалась.
– Я просто научилась с этим жить.

Дом открытых дверей

А потом появился Ваня и сказал: «Я тебя люблю».

– Я была на семь лет старше его, на костылях и замужем. Причем если отношения с мужем уверенно шли к разрыву, то расстаться с костылями мне уже не светило никогда. Словом, сомнительное такое «приданое». Кто-то его жалел, кто-то пальцем у виска крутил: «Зачем тебе такая?» Родня не понимала. Но Иван стукнул кулаком: «Я тебя забираю!»

– Я обалдела, – делится Рада. – До сих пор главной была я: все на себе тащила, все решала. И кулаком до сих пор стучала тоже я. Заработанное на рынке тут же «рационально» распределялось: это – для дома, это – для мужа. Я уж и забыла, когда покупала себе что-то, кроме лекарств. А теперь… «Я сам заплачу», «Я сам все решу». И Ваня, и Рада очень хотели ребенка. Врачи говорили: безумие, сломанные позвонки не выдержат веса, остеомиелит может передаться ребенку. И беременность, случившуюся в первом браке, по настоянию врачей Рада прервала.
– Теперь я уже была грамотная, не одну собаку съела на вопросах остеомиелита, – говорит она. – Уже знала, что болезнь ребенку не передается, есть лишь предрасположенность. И нужно будет всего лишь очень внимательно относиться к последствиям травм. Мы с Ваней буквально горели родительством. Но диагноз «бесплодие» обрезал на корню все наши мечты. Мне сказали: «А что вы хотели? Аборт, изношенный постоянным воспалением организм, мощная медикаментозная нагрузка…»

Но жить вопреки прогнозам врачей, видимо, уже вошло у Рады в привычку. Предвестником чуда стал отец Игнатий, венчавший пару в Свято-Троицком Ионинском монастыре.

– Провожая нас после обряда, он сказал: «Через год вас жду сюда на крестины», – рассказывает Рада. – Я оглянулась с недоумением: какие крестины, бесплодие же. Вспомнила эти его слова только спустя несколько месяцев, держа в горсти кучу положительных тестов. Все глазам своим не могла поверить, что внезапная задержка – это она, беременность. Помня грозные предостережения врачей и то, как они настаивали на аборте, Рада отправилась в поликлинику аж на шестом месяце.

– Вкатила в кабинет с пузиком и на костыле, – улыбается она. – Врач просмотрела документы: «Боже, что ж вы так поздно? Поздно ведь уже прерывать!» – «Ну и замечательно – мы рожать планируем».

Это было золотое время: зажили все раны, ушли постоянные боли. Рада бодро скакала с животиком на костылях и до последнего спокойно работала на Петровке. В Березани, куда молодожены перебрались из суетливого Киева, народ радушно отнесся к необычным новоселам: соседи помогали донести сумки, продавцы на рынке сверх покупок постоянно норовили чем-то угостить, незнакомые люди притаскивали баулы грецких орехов: «Держи, тебе же кормить!»

Однако родить с остеомиелитом оказалось едва ли не сложнее, чем забеременеть с бесплодием. Узнав о болезни, будущую маму просто отказывались брать на роды – боялись инфекции, осложнений. Врача в Киеве удалось найти лишь в последний момент. Спустя месяц после рождения Тосеньки «хором» обострились все проблемы со здоровьем.

Рада слегла, и мамой для малышки стал папа. Ваня уволился и с энтузиазмом включился в процесс: кормил, купал, пеленал. «Материнский пост» он сдал, когда дочке исполнилось 9 месяцев.

– Мы ползали с Тоськой на пару, – смеется Рада. – Она, крошечная такая, понимала, что мне тяжело, никогда далеко не убегала. Если мне было плохо – могла сидеть весь день рядом, не сползая с дивана. Зато когда возвращался с работы папа, начиналось нормальное детское сумасшествие: «прыги», «беги», «на ручки».

– Я везучая, – считает Радмила. – Наверное, странно так говорить, имея в послужном списке столько всяких «переделок» и постоянно нарастающий ком серьезных проблем со здоровьем. Но я уверена: мне очень-очень повезло. И теперь я знаю, что для счастья не обязателен ни изобильный дом, ни безупречное здоровье. Главное, чтобы любимые люди понимали и поддерживали тебя, думали, как ты, и принимали со всеми недостатками.

P.S. Дом Рады и Ивана всегда открыт для гостей. Где бы они ни жили и куда бы ни переезжали, друзья обязательно приходят, потому что знают: здесь им рады, их ждут. «Дом открытых дверей», – шутит Рада.

Эту открытость и любовь к людям, впитанную когда-то на хипповских трассах, не погасили испытания, которыми так щедро пересыпана ее жизнь. И страсть к путешествиям, которая родилась в юности, не убили ни костыли, ни постоянная боль в искалеченной ноге. Конечно, автостоп пришлось сменить на вагон поезда, но Рада старается находить возможности, чтобы отправиться на пару дней в знакомые города, к друзьям, которые уже успели стать родными.

Текст Наталии Ковтун

Сейчас Радмила как никогда нуждается в твоей помощи! Редакция журнала «Единственная» предоставляет координаты супруга нашей героини, чтобы все желающие могли помочь семье справиться с болезнью.
Raiffeisen Bank Aval
4627 7300 0257 7242
Кузьменко Иван Александрович