Рассказы Лены Линовой: «Концерт арфы с оркестром или, почему я ненавижу музыку»
Лена Линова – писательница, журналист, блогер. Она – автор множества рассказов и эссе, которыми будет делиться, в том числе, и на страницах «Единственной» . Поэтому устраивайся поудобнее и наслаждайся.
Я была уверена, что ты с гуглом уже давно знаешь обо мне все и в курсе моей психологической травмы детства номер два, которая называется «Музыкальная школа. Семь лет жизни» (первая, если что, велосипед).
Нет, ну я, конечно, целых лет так пять своей школьной жизни, мечтала, что буду великим музыкантом, когда вырасту. Или, хотя бы, стану такой же красивой, как моя учительница музыки Марина Михайловна (она же - Мариночка), которая разрушала все шаблоны маленького крымского городка своей манерой одеваться, носить макияж и умением обращать на себя внимание всех мужчин в городе. Умница - красавица, преподавательница фортепиано в музыкальной школе, знающая, что такое легато, стаккато, симфония и соната, и умеющая отличить валторну от тромбона с первой ноты. Строгая до ужаса. После ее уроков я обычно рыдала, потому что хвалила она меня редко. Но я подавала надежды. «Не гений, но способности явно есть», - говорила моей маме эта неземная красавица после очередного экзамена по специальности в конце полугодия. И пальцы, пальцы!
В ТЕМУ: Рассказы Ирины Говорухи: «Она плавала некрасиво»
Марина Михайловна считала, что у меня идеальная аристократическая рука. Просто созданная для игры на бело-черных клавишах. Мама, конечно, удивлялась появлению в нашей «от сохи и лопаты» семье, аристократки с длинными пальцами, предназначенными для музицирования, но факт признания лучшей в городе учительницей музыки моего несомненного преимущества перед другими детьми, был ей очень приятен. Любовь к «французской булке» (то есть к белому хлебу, ну или хотя бы, к батону) была вторым признаком моей «голубой крови», и мама продолжала удивляться «откуда», потому что вся остальная семья предпочитала черный хлеб «бородинский», или какой он там у нас продавался в моем детстве, я не очень помню. Третий признак моего аристократизма – бледная до голубизны кожа, которая сгорала под летним солнцем в один момент (у нормальных девушек, считала мама, кожа должна быть цвета шоколада, а не вот это вот все) тоже был в наличии.
Я уже видела себя на мировых музыкальных подмостках, но все мои мечты о славе были разрушены в один момент замужеством Марины Михайловны и ее переездом в другой город. Я так до сих пор и не знаю, кто тот мужчина, который нагло ворвался в мое блестящее будущее и растоптал его своей любовью к моей строгой и прекрасной, учительнице, но факт есть факт. Она меня бросила. Позанимавшись с новой преподавательницей музыки, которой меня передали после Мариночки, ровно месяц, я решила тоже бросить. Музыку. Навсегда.
В ТЕМУ: Рассказы Лены Линовой: «Однажды»
То есть вы поняли, да? Пять с половиной лет я представляла себя в красивом платье за большим белым роялем на сцене Венской филармонии (вру, хотя бы Симферопольской или Киевской), а всего через месяц занятий с учительницей с некрасивой фамилией и такой же невзрачной внешностью я была готова бросить даже эту несчастную музыкальную школу в маленьком городе, не доучившись полтора года до ее окончания.
Папа рвал на себе волосы и переживал, что я теперь больше никогда не буду аккомпанировать домашнему «караоке» и пению романсов на концертах в честь Нового года и Восьмого марта. А мама не стала говорить о потерянном времени и аристократизме, и подошла к вопросу практично и прагматично. Впрочем как всегда. Потому что за романтику и романсы у нас в семье отвечал папа, а за реальную жизнь – мама. Она заставила меня посчитать, сколько стоил мой домашний рояль, в смысле фортепиано, и сколько они с папой заплатили за пять с половиной лет моих занятий. Разве я не говорила, что музыкальная школа была мероприятием не то чтобы не бесплатным, а даже очень недешевым, а стоимость инструмента можно было приравнять к годовому бюджету какой-нибудь не очень большой страны?
Мама предложила два варианта: либо я, когда вырасту, отдаю все потраченные на меня деньги, либо учусь полные семь лет и, как и положено, заканчиваю музыкальную школу, получаю аттестат и тогда «хоть на все четыре стороны, бог с ней с консерваторией и филармонией, но музыкальную школу изволь закончить». Впечатленная суммой, я поняла, что мне ее вовеки не отдать, поэтому уж лучше я закончу это заведение благородных девиц, и тогда мама простит мне долг.
Шучу, денег мама, конечно, не просила, но к совести и разуму взывала несколько раз. Фразы «ты уже взрослая и есть такое слово «надо», «не доводить начатое дело до конца – дурной тон и признак недалекости» и «ты больше никогда никуда не пойдешь, забудь про дискотеки и встречи с друзьями» возымели действие. Я домучила еще 1,5 года в музыкалке, окончательно возненавидела арфу, флейту и тромбон, и после окончания музыкальной школы, кажется, ни разу так и не села за инструмент. Папины опасения сбылись и домашние караоке с романсами больше не присутствовали в моей жизни. Правда, для этого у меня появился очень уважительный повод: я уехала из дома. В другой город. Учиться в институте.
В ТЕМУ: Рассказы Лены Линовой: «И что оно тебе дает?»
Мораль банальна и проста: красота – страшная сила. Я считаю, что учителя должны быть не только (и не столько) умными, но обязательно красивыми. Некрасивые преподаватели разрушают грандиозное будущее учеников, которые перестают любить, например, музыку, и не хотят слушать арфу с оркестром в ботаническом саду и оперу в оперном театре. Поэтому, дорогой фейсбук, вычеркни меня, пожалуйста, из списка любителей классической музыки, этюдов и пьес, а лучше из списка любой музыки, и включи меня в, столь мною обожаемую нынче, категорию любителей плеска морских волн и тишины в ежевечернем варианте. И желательно, где-нибудь подальше от филармоний, консерваторий и оперных театров.
P.S. А про мою «любовь» к музыке на радио я не рассказывала, нет? Ну тогда ждите продолжение, потому что это совсем другая история!
